doska10.jpg



Яндекс.Метрика
Теория диалогического воспитания и обучения Язык как средство подавления личности в утопии Джорджа Оруэлла «1984» (цитаты и комментарии)
Язык как средство подавления личности в утопии Джорджа Оруэлла «1984» (цитаты и комментарии)

 

 

Автор: М.В.Телегин

 

Аннотация: для нас тема –  «слово и мировоззрение, воспитание», бесспорно, является ключевой, системообразующей. Наиболее полно наше видение указанной проблемы изложено в книге М.В.Телегина «Теория и практика диалогического воспитания и развития детей старшего дошкольного и младшего школьного возраста», опубликованной на страницах этого сайта (см. Гл.2., пп. 2.2., 2.3., 2.4., Гл 4., Гл 8.). Роль «Министерства правды» и «новояза» в оболванивании масс. Отдельные словари для каждой страты. «То чего нельзя выразить словесно, нельзя и помыслить». Психика чрезвычайно податлива. Посредством организации особой коммуникативно-знаковой среды можно расчеловечить целый народ. Большой брат переформатирует наше сознание. Мрачные пророчества Оруэлла стали повседневностью.  

 

 

 

Контекст: Джордж Оруэлл – под этим псевдонимом вошёл в  литературу, публицистику, философию, социологию, политику англичанин Эрик Блэйр (1903 – 1950). «Памяти Каталонии» (1940), «Скотный двор» (1945), «1984» (1949) - эти произведения вывели Оруэлла в разряд классиков  английской литературы. А роман «1984» стал не просто знаменитой утопией, но, увы, утопией, зловеще перетекающей в самую актуальную современность. Многие мысли и фразы романа оказались провидческими. Но об этом не будем, ибо «большой брат смотрит на нас».

Короткая 46-летняя жизнь Оруэлла парадоксальна как всё его творчество. Творчество Оруэлла динамично и многомерно, как его жизнь. Оруэлл вырос в Бенгалии, в Индии, тогда ещё колонии Соединённого Королевства. Первое поприще – должность мелкого чиновника колониальной администрации в Бирме. Получив образование в престижном Итоне, Оруэлл увольняется с государственной службы. Его политические воззрения явно тяготеют к социализму. В Париже и Лондоне неуживчивый, гордый до заносчивости Оруэлл перебивается случайной работой (продавец в книжной лавке, школьный учитель) и …учится писать, занимается самообразованием, с огромным напряжением и разочарованием следит за европейской политикой, всё больше «танцующей» по дудочку набиравшего силу фашизма и национал-социализма.

Оруэлл не остался в стороне от стремительно развивающейся в Европе исторической драмы. Жила в писателе «испанская грусть». Оруэлл принял участие в Гражданской войне в Испании, сражался за Барселону, на стороне республиканцев, Народного фронта против фашистских мятежников и итало-геманских интервентов.

 Оруэллу посчастливилось выжить в испанском пекле. После возвращения с фронта Оруэлл меняет свои взгляды, с его мировоззрением происходит довольно странный «кульбит».  Писатель расстаётся с «социалистическими иллюзиями», равно как и с симпатиями к СССР,  становится антикоммунистом, буржуазным реформатором-либералом. О причинах подобной метаморфозы в среде биографов Оруэлла до сих пор идут ожесточённые споры.

Некоторые исследователи считают, что в зрелом Оруэлле романтик и мечтатель уходят на второй план. А на первый выдвигается настоящий английский характер: трезвомыслящий, без безрассудных воспарений, земной, с суховатым рационализмом, с щепетильной озабоченностью «правами личности», консервативный, законопослушный, высоко ставящий прецедент, порядок, традицию, с безошибочным чувством нелепого и смешного.

Роман «1984» начат в 1948 (отсюда и название, поменяйте местами последние цифры) и закончен в 1949. «1984» - главная и последняя, лебединая песнь Оруэлла. Не успела огрызаясь уйти в небытие страшная Вторая Мировая, как планета после фултонской речи Черчилля вновь вступила в войну, на этот раз холодную. Двухполюсный, биполярный мир. Атомная дубина США, занесённая над СССР. И вполне симметричный ответ. Бывшие «союзники», позабыв про Эльбу, готовились испепелить друг друга в термоядерном смерче.

«1984» - это экстраполяция современных Оруэллу политических процессов на среднесрочную перспективу. И не только политических, но и психологических, духовных… Состояние перманентной войны оказывается крайне удобным для элит трёх противоборствующих сверхдержав: Евразии, Остазии, Океании.  Торгуя страхом можно оправдывать собственную некомпетентность, узурпацию власти, «закрутить гайки» внутри страны, ликвидировать даже видимость демократии, установив тоталитаризм.

«Неприкосновенной личности», «равных возможностей», «невидимой руки рынка», «свободы предпринимательства», «свободы слова»  как и других буржуазных свобод, нет и в помине. Мир будто вернулся назад, в период до буржуазных революций. Есть «новое средневековье», есть сословное, даже кастовое деление общества. Наверху всемогущая каста партийцев. В основании социальной пирамиды каста «неприкасаемых» - пролов. Пролы – работяги, создающие материальные ценности. Пролы – пушечное мясо.

Пролы не умеют думать и анализировать. Пролы, не люди – стадо. Пролы выпали из истории. Пролы не представляют опасности для существующего порядка. Вовремя задать корм. Обеспечить низкопробными зрелищами. «Пролы ниже подозрений». Пролы не могут созреть для протеста. Бунт пролов будет подавлен так же, как взбесившееся животное в зоопарке. «Пролы и животные свободны». «Пролы, предоставлены сами себе, как скот на равнинах Аргентины. Труд, заботы о доме и детях, свары с соседями, кино, пиво, футбол и азартные игры. Недовольство ни к чему не ведёт, ибо из-за отсутствия общих идей обращено оно только против мелких, конкретных неприятностей. Большие беды неизменно ускользали от их внимания».

Мир будто вернулся в средневековье, но средневековье, где самые последние технические достижения века двадцатого, направлены на подавление и манипуляцию людьми, на абсолютизацию власти партии.

Оруэлл преуспел в изображении инструментов и технологий насилия над людьми, дебилизации, облапошивания, расчеловечивания масс. Именно масс, поскольку людей, личностей нет, все «обстрижены одним нумером», стандартизированы, унифицированы до нескольких видов однородной массы (в соответствии с той или иной кастой).

Судите сами: чистки, повальная слежка,  казни, всеобщее доносительство, общественные ритуалы, доводящие людей до исступления, постоянная и нарастающая «террористическая угроза», ой, простите, оговорился, просто угроза войны – это только «цветочки».

Особенно впечатляют так называемые «Двухминутки ненависти». Коллективное сумасшествие, транс, «самогипноз». Ритмические покачивания. На экране бесконечные колонны врагов. Беспощадные лица. Железная поступь. Враг непобедим. Ты беззащитен. Поражение неминуемо. Животный ужас охватывает всё существо. Крупным планом запредельная жестокость врага. Физиологично, до деталей, до волосков. И на этом инфернальном фоне лидеры врага вещают о миролюбии.

«Электрический разряд», психологическое «заражение», толпа беснуется. Корчи ненависти. Ненависть – обращённый на врага ужас. И партия – освободитель. Партия, великая, могучая, сметающая смрадного врага всепобеждающим, очистительным ураганом огня. Победа! Ликование. Умиление. Короткая передышка до очередного цикла.

Враг время от времени меняется. Ярость постепенно становится какой-то «абстрактной» и «ненацеленной», диффузной. Ярость становится «пластичной», «поворачивается» в любую сторону, обращается, как пламя паяльный лампы, на какой угодно кукловодам объект.

Мощный аппарат репрессий: полиция мыслей и полиция нравов. Это уже серьёзнее. Оказывается, не действие, но даже мысль крамольная, идущая вразрез с линией партии есть преступление. Виновным себя должен чувствовать каждый. И, действительно (мысли-то не прикажешь), виновным, хоть раз согрешившим, пусть и мысленно, является каждый. Парадоксально, но факт. А раз так, то любого привлекай к ответственности, и не ошибёшься. В полиции мыслей сумеют развязать  язык. Каждый – «мыслепреступник», а значит, потенциальная жертва. Не желаешь очутиться в лапах репрессивных органов, демонстрируй верноподданнические чувства, действуй по принципу – «умри ты сегодня, а я  - завтра».

Обязательная для всех доктрина «подвижного прошлого». «Память преступна, когда она верна истине, а минувшего не существует, за вычетом того, каким оно сконструировано на данный момент». Совершивший мыслепреступление обрекает себя на забвение. Его имя вымарывается из списков, упоминания о деяниях стираются, сам факт существования человека отрицается.  Человек как бы «отменяется», или,  как принято говорить в Океании, «распыляется».

 «История – политика, опрокинутая в прошлое» (М.Н.Покровский). Ежедневно огромное «Министерство правды» трактует – тасует факты, подгоняя под потребности верхов. Министерство правды. «У министерства правды патрулировали охранники в чёрной форме, похожие на горилл и вооружённые суставчатыми дубинками». Не в бровь, а в глаз. Министерство правды – министерство лжи. «Война – это мир». Это у Оруэлла. А у нас помудрёнее – «миротворческая» или «антитеррористическая» операция.  Нет ничего достоверного, абсолютного, всё меняется с калейдоскопической скоростью. Белое – чёрное, чёрное – белое. Герой – подонок. Подонок – герой.

«Кто управляет прошлым – тот управляет будущим; кто управляет настоящим, тот управляет прошлым». Нужна всего навсего непрерывная цепь побед над собственной памятью. Это называется «покорение действительности» или «двоемыслие».

Слова находятся в чудовищном противоречии с делами. Зазеркалье. «Королевство кривых». На словах – процветающая сверхдержава, со свободными, счастливыми людьми. На деле вымирание, нищета, деиндустриализация, чудовищный регресс во всём. А «телекран», что-то вроде телевизора, убеждает напористо, что всё идёт по-плану. «Всё хорошо, прекрасная маркиза». И, ужас, люди верят не глазам своим, а телеэкрану… Как не сойти с ума? Я сошёл с ума? Мир сошёл с ума? Стадо ведут на бойню, рассказывают о сладкой траве, об изумрудных пастбищах, рисуют пасторали с пасущимися телятами, эмитируют журчание холодного ключа. Блаженная улыбка, сладкая истома… И вот, когда «рукой подать» до вожделенного рая… Таранный, валящий напрочь удар топором, промеж рогов. Боль, последнее: «За что?». Кровь. Смерть. «Незнание – сила» (Оруэлл). «Тот, кто обманывает, поступает лучше того, кто не обманывает. А тот, кто обманут, счастливее того, кто не обманут». (Платон о софистах).

Но «двоемыслие» не просто ложь, дезинформация. Нет, всё изящнее и запущеннее одновременно. Между ложью и двоемыслием – колоссальная пропасть не в степени, но в качестве. Двоемыслие – ложь настолько вдохновенная, не по принуждению, а по собственной воле, что обманывая, ты себя убеждаешь, и веришь(!), веришь(!) в свою правдивость, хотя знаешь, что лжёшь. «Широк человек, сузить бы его». Как у Фёдора Михайловича. Двоемыслие – это когда логикой убиваешь логику, доказывая ирреальность очевидного, и реальность виртуального. Двоемыслие – это когда, цинично отвергая мораль… провозглашаешь её. Двоемыслие – двойные стандарты. Почему-то когда я думаю о двоемыслии, в моей памяти всплывают лики красавиц – Кондализы Райс, Мадлен Олбрайт. Югославов с иракцами побомбят, а потом пакетики с мукой сбросят. Добрые тётеньки. И красавцев. То Клинтона, про Монику что-то говорящего, и про ценности семьи. То Б.Н.Ельцина на трамвае, добирающегося на работу, как все! Сокрушающегося, что у бабушки таблетки нет. «Не могу пить лекарства из номенклатурного распределителя, у бабушки-соседки нет таких лекарств». Знали бы бабушки, дедушки, да и все другие, какая участь им уготована. Но телекран этого не показал.

Ещё про «телекран». Он всё-таки отличается от телевизора. Выключить телекран – значит продемонстрировать свою неблагонадёжность, чем это чревато мы уже знаем. Телекран не только «рупор» партии, но и «глаз» её. Через установленные везде телекраны, как надзиратель за заключённым через глазок, партия, «большой брат», всегда «смотрят на тебя», точнее, за тобой.  Человек, ведающий, что он постоянно находится «под колпаком» не может расслабиться, побыть самим собой. «Всегда быть в маске» - удел, судьба несчастного. Скоро эта маска намертво прирастает к коже. Наши камеры видеонаблюдения и даже сотовые телефоны с разными «встроенными» умными штучками двойного назначения, пока ещё не превзошли  «телекраны». Может быть, и не превзошли.

У партии, «большого брата» есть ещё два мощнейших инструмента манипуляции человеком. Первый – секс.  Фрейд, помнится, учил, что искусство, политика, спорт, вообще культура – есть сублимация, превращённая форма удовлетворения полового инстинкта. Партийцы, мощнейшим «Сверх - Я», разными иезуитско-пуританскими табу  закрепостили-закупорили  половой инстинкт. «Убили любовь», «порвали мечту» и направили вожделение и эротизм на преклонение перед партией, на службу ей. Партия получила контроль над человеком целиком, со всеми его потрохами. Семья стала атавизмом и практически умерла. Простые, личностные, эмоциональные отношения и привязанности были уничтожены вместе с личностью.

 Наконец, самое глубинное, коварное оружие расчеловечивания человека – слово. Партия уничтожает язык старый: «старояз», навязывает язык примитивный, как у Эллочки-людоедочки –  «новояз». Слово страшная сила. Словом можно убить и воскресить. Слово – сознание – власть. Цитаты из романа Джорджа Оруэлла «1984» –  о каждой из вершин этого треугольника в отдельности, и обо всей триаде во взаимосвязи.

 

Цитаты:

«Мы уничтожаем слова – десятками, сотнями ежедневно. Оставляем от языка скелет».

«Все понятия плохого и хорошего должны описываться двумя словами».

«Красота уничтожения слов».

«Задача новояза...сузить горизонты мысли. Мы сделаем мыслепреступление невозможным…для него не останется слов. Каждое понятие будет обозначаться…одним словом,… побочные значения будут упразднены и забыты».

 «Всё меньше и меньше слов, всё уже и уже границы мысли. Вся литература прошлого будет уничтожена. Шекспир, Байрон останутся только в новоязовском варианте, превращённые в свою противоположность. Атмосфера мышления станет иной. Мышления в нашем современном значении вообще не будет» ( страница 51 – 52).

«Ересь из ересей – здравый смысл».

«Очевидное, азбучное, верное надо защищать» ( страница 68).

«Свобода – это возможность сказать, что дважды два четыре» (страница 72).

«Уинстон пришёл в отчаяние, память старика была просто свалкой мелких подробностей».

«То, что важно – вне их кругозора. Они подобны муравью, который видит мелкое и не видит большого» (страница 86).

  «Книги были одним из потребительских товаров, как шнурки или повидло» (страница 89).

«Ракеты на Лондон пускает само правительство, чтобы держать людей в страхе. Они соглашаются с самыми вопиющими искажениями действительности, ибо не понимают всего безобразия подмены и, мало интересуясь общественными событиями, не замечают, что происходит вокруг» ( страница 112).

Раньше люди были связаны личными узами верности и не подвергали их сомнению» (страница 117).

У Голдстейна «… книга называлась «Теория и практика олигархического коллективизма».

«Технический прогресс только там, где его можно использовать для сокращения человеческой свободы».

«Как вопреки желанию человека узнать, что он думает».

«Учёный  - гибрид психолога и инквизитора» ( страница 135).

«Во все времена правители пытались навязать подданным ложные представления о действительности» (страница 136).

«Отрезанный от внешнего мира и от прошлого гражданин Океании, подобно человеку в межзвёздном пространстве, не знает, где верх, где низ. Цель войны не победить, а сохранить общественный строй» ( страница 138).

«Им можно предоставить интеллектуальную свободу, потому что интеллекта у них нет»   ( страница 145).

«Самостоп  - умение останавливаться на пороге опасной мысли…». «Способность не видеть аналогий, не замечать логических ошибок, неверно истолковывать даже простейший довод. Грандиозная система умственного надувательства. Кто лучше всех осведомлён о происходящем, меньше всего способны увидеть мир таким, каков он есть. Чем больше понимание, тем сильнее иллюзии: чем умнее, тем безумнее» ( страница 149).

«Вы никогда не будете способны на обыкновенное человеческое чувство. Внутри вас всё отомрёт. Вы станете полым. Мы вас заполним собой» ( страница 174).

«Власть – не средство, она – цель».

«Власть над разумом больше, чем власть над телом» ( страница 178).

«Власть состоит в том, чтобы причинять боль и унижать. В том, чтобы разорвать сознание людей на куски и составить снова в таком виде, в каком вам угодно. Мир топчущих и растоптанных. Мы искореняем прежние способы мышления. Мы разорвали связи между родителем и ребёнком, между мужчиной и женщиной, между одним человеком и другим» (страница 180).

«Никто уже не доверяет ни жене, ни ребёнку, ни другу» (страница 180).

«Когда мы станем всесильными, мы обойдёмся без науки. Не будет различия между уродливым и прекрасным. Исчезнет любознательность, жизнь не будет искать себе применения. …всегда будет опьянение властью, и чем дальше, тем сильнее, тем острее. Если вам нужен образ будущего, вообразите сапог, топчущий лицо человека» (страница 181).

 «Но человеческую натуру создаём мы. Люди бесконечно податливы» ( страница 182).

«Предполагается, что где-то вне тебя, есть «действительный» мир, где происходят «действительные» события. Но откуда может взяться этот мир? О вещах мы знаем только то, что содержится в нашем сознании. Всё происходящее происходит в сознании. То, что происходит в сознании у всех, происходит в действительности» ( страница 187).

«Новояз должен был не только обеспечить знаковыми средствами мировоззрение и мыслительную деятельность приверженцев ангсоца (английского социализма, идеологии правящей партии), но и сделать невозможными любые иные течения мысли. Предполагалось, что, когда новояз утвердится навеки, а старояз будет забыт, неортодоксальная, то есть чуждая ангсоцу мысль, постольку поскольку она выражается в словах, станет буквально немыслимой» (страница 192).

Все слова новояза относились к одному из трёх словарей.

«Словарь А… заключал в себе слова необходимые для повседневной жизни, –  связанные с едой, работой, одеванием». «Значения определены очень строго…» «…совершенно непригоден для литературных целей и философских рассуждений». «Конкретные объекты и физические действия». «Свести разнообразие живых корней к минимуму» (страницы 194 – 196).

«Словарь В… состоял из слов, специально сконструированных для политических нужд, иначе говоря, слов, которые не только обладали политическим смыслом, но и навязывали человеку, их употребляющему, определённую позицию» (страница 198).

«Словарь С… был вспомогательным и состоял исключительно из научных и технических терминов». «Для каждой отрасли свой список». «Слов, общих для всех списков, было очень мало, а таких, которые обозначали науку как область сознания и метод мышления независимо от конкретного её раздела, не существовало вовсе. Не было и самого слова «наука» (страница 200).

«Выразить неортодоксальное мнение сколько-нибудь общего порядка новояз практически не позволял. Еретическое высказывание, разумеется, было возможно – но лишь самое примитивное, в таком, примерно, роде, как богохульство. Можно было, например, сказать: «Старший Брат плохой». Но это высказывание, очевидно нелепое для ортодокса, нельзя было подтвердить никакими доводами, ибо отсутствовали нужные слова» (страница 205).

«Идеи, враждебные ангсоцу, могли посетить сознание лишь в смутном, бессловесном виде, и обозначить их можно не по отдельности, а только общим термином» ( страница 207).

«Он был не в силах совершить многие преступления и ошибки – просто потому, что они безымянны, а следовательно, немыслимы» ( страница 207).

 

Источник: Джордж Оруэлл «1984» и эссе разных лет. М.: Прогресс, 1989.

 

Комментарий: «перековка», «переплавка» человека. Сколько раз в истории эта проблема вставала перед фараонами, цезарями, ханами, шахами, царями, императорами, генеральными секретарями, президентами. Дружинники Святослава, опричники и дворяне Ивана Грозного, Пётр Первый и «птенцы гнезда Петрова», «ленинская гвардия», «сталинские соколы», люди с «новым мышлением» Горбачёва, рывком перескочившие в «новые русские»…  Юлий Цезарь и Макиавелли,  Чингисхан и Наполеон, Гитлер и Муссолини … Будда и Иисус, Магомет и Конфуций…  Ненавистники и спасители человечества – антиподы, антагонисты, похожие в одном… Великие злодеи и праведники понимали, что слово – и точка опоры и рычаг, с помощью которого можно повернуть душу людей, и землю к добру или злу.

В «1984» Оруэлла вскрыта органичная, потаённая на первый взгляд связь межу словом и сознанием. Психологически достоверно вскрыта. Такое ощущение, что Оруэлл в художественной форме воспроизвёл культурно-историческую концепцию становления высших психических функций Л.С.Выготского. Л.С.Выготский тоже ведь мечтал о «переплавке» человека, о создании совершенно новой, небывалой «марксистской психологии». Не случайно к молодому Выготскому, с таким неподдельным интересом относился «чёрный маг» слова, сам Л.Д.Троцкий.

   Культурно-историческая психология рассматривает субъективный мир человека как производную от «социальной ситуации развития», от «всего многообразия отношений, в которые включён индивид». Выготский рассматривает знаки, самую развитую знаковую систему – речь, язык, как «психологические орудия», опосредствующие и определяющие поведение. Оруэлл в мельчайших нюансах повторяет идеи Льва Семёновича. Странное, достойное более внимательного изучения совпадение.

И ещё, в откровениях Оруэлла, по моему мнению, можно увидеть «тонкий намёк» и на нейро-лингвистическое программирование, и на психосемантические войны. Оруэлл  убедительно объясняет нам (из середины XX века), что подобные «технологии» воздействия на людей, управления обществом, увы, возможны.

Посмотрите на состояние русского языка сегодня. Проанализируйте речь дикторов телевидения. Компьютерный сленг, «языки» молодёжных субкультур, современной «продвинутой литературы». А подмена смыслов и значений слов? А английская речь, с утра и до ночи, с ночи до утра? (Как же я мечтаю, что бы американцы в глубинке самого заштатного штата, хотя бы дней пять послушали по всем своим каналам наши вологодские частушки, как мы слушаем их рэп, джаз и т.п.). «Подвижное» прошлое, отсутствие идеала-абсолюта. Гимн всеобщей относительности, невежественному «мнению» вместо истины. Не кажется ли вам, господа-товарищи, что «1984» пора из разряда утопии переводить в жанр соцреализма?