Теория диалогического воспитания и обучения 
РОЖДЕНИЕ ДИАЛОГА (книга о педагогическом общении) Глава 5. Проекты воспитательных, развивающих диалогов с подростками - Проект диалога на тему «Справедливость»
РОЖДЕНИЕ ДИАЛОГА (книга о педагогическом общении) Глава 5. Проекты воспитательных, развивающих диалогов с подростками - Проект диалога на тему «Справедливость»
| Глава 5. Проекты воспитательных, развивающих диалогов с подростками - Проект диалога на тему «Справедливость» |
|
Страница 4 из 4
Проект диалога на тему «Справедливость» Адресат: подростки в возрасте 10–11лет. Проблемный (стимульный) текст Компот и коржик К третьему уроку Серёжа не на шутку проголодался. Все мысли – о еде. План действий созрел мгновенно: «Можно выйти?» В столовой длинный стол. Двадцать девять аппетитненьких коржиков. Двадцать девять стаканов сладкого компотика. Одним махом Серёжа проглотил свою порцию. Не удержался… Откусил ещё кусочек и отпил ещё глоточек. Остановился. Посмотрел. Непорядок! Пересиливая себя (а что делать?), откусил ещё 27 кусочков и отпил ещё 27 глоточков. Теперь нормально. Всё поровну. Слыша гомон входящих в столовую одноклассников, сытый Серёжа удовлетворённо думал: «Какой же я справедливый». Представления детей Прежде чем анализировать представления подростков о справедливости, нам надо настроиться на очень серьёзный разговор. Обдумать, а что для нас, людей состоявшихся, взрослых, справедливость? Произнесём это слово вслух – СПРАВЕДЛИВОСТЬ. Вслушаемся. Ох, и коротка же память человеческая. Освежим! Совершим короткий экскурс в недалёкое прошлое. Конец 80-х – начало 90-х. Набирала обороты перестройка. Многие нынешние хозяева жизни рядились в одежды защитников народа, принимали обличие страдальцев за народ, боролись с привилегиями партноменклатуры. Долой спецраспределители, спецдачи, спецмашины! Даёшь справедливость! Каждому по труду! Нет уравнительной оплате! Коэффициент трудового участия! Хозрасчёт! Даёшь справедливость! Восстановить историческую справедливость по отношению к репрессированным гражданам и целым народам! Две волны встречные – реабилитации и развенчания. Принять на себя все на свете грехи. Рвануть покаянно рубаху. На «Покаяние» в кинотеатрах очереди, всё каялись, искали дорогу к храму – справедливости. Каяться продолжаем до сих пор, маховик навязывания комплекса исторической неполноценности и вины не останавливается ни на минуту. А вот – внимание! – о справедливости некоторое время по инерции ещё поразглагольствовали, а потом благополучно умолкли. Будто бы и нет самого понятия, самого слова «справедливость». Опальным стало слово. Средства массовой информации, депутаты почти всех фракций и уровней, политтехнологи, идеологи на месте справедливости возвели большущую фигуру умолчания, на кукиш похожую. Оно и понятно. Кто платит, тот и музыку заказывает. Чудовищное социальное расслоение. Одним бублик, другим – дырка от бублика. Децильный коэффициент (соотношение, отражающее дифференциацию доходов; отношение средних доходов 10% наиболее высокодоходных и средних доходов 10% наименее обеспеченных граждан), только по официальным данным, в 2006 г. составил 15. (Заметим, что по данным ученых из Института народнохозяйственного прогнозирования РАН децильный коэффициент был равен 50–55.) Самый тягостный вид бедности, – сказал древний мудрец, – нужда среди богатства. Два мира – два детства. Такая вот вышла справедливость. Глаза мозолит. С глаз бы её долой, чтобы духу не было. Вычеркнуть бы её из сознания, вырвать бы из души. А не получается, так и подменить чем-нибудь, перелицевать, чтобы мать родная не узнала. Чем? Да чем угодно! Хотите благотворительностью, хотите, сказками о социальной ответственности крупного бизнеса, «социальном государстве» (как будто есть какое-то другое государство, несоциальное), хотите, заклинаниями о правовом государстве и торжестве закона, хотите, голым нигилизмом и безверием (нет на свете ни правды, ни истины, ни справедливости, в себялюбии и грехе жили и жить будем). А что сейчас? Оглянемся по сторонам. Сейчас на самом верху вроде бы вновь вспомнили о справедливости, сквозь зубы, но официально признали, что все последние «тучные» годы пропасть между богатыми и бедными становилась шире и глубже. А уж во время якобы неизвестно откуда свалившегося мирового экономического кризиса (такое ощущение, что наши аналитики «Капитал» так и не осилили или совесть окончательно потеряли), бедным в открытую советуют потуже затянуть пояса. «Сначала съедим ваше, потом каждый своё». Приватизация выгод от баснословных цен на нефть и национализация убытков от деиндустриализации, от алчности и недальновидности нуворишей. «Битый небитого везёт». Спасать предпочитают самых «обездоленных»: отечественные банки и нефтяные корпорации, американские ипотечные компании, Федеральную резервную систему США. Конечно, подавляющее большинство подростков так глубоко не копают. Начнёшь копать, чего доброго, по телевизору что-то важное пропустишь. Включит подросток телевизор. Справедливый Рембо недочеловекам уроки справедливости преподаёт. «Менты» с повадками братков (не перепутать с героями телесериала «Бригада» – братками с повадками ментов), вместе с «Героем национальной безопасности», «Спецназом», первым и вторым просто «Братом» за неё же, родную, за справедливость, бой принимают. А тем временем не телевиртуальная, а реальная жизнь своим чередом идёт. Во многих домах – стенание старших поколений, плач о попранной справедливости, злость-обида. По нашим наблюдениям, уже 10-летние дети способны достаточно точно определить социальный статус своих родителей, локализовать место своей семьи в социальной вертикали, сориентироваться в собственных перспективах. Годам к 12–14 современные подростки в значительной мере освобождаются от иллюзий. Подростковый максимализм быстро разбивается о быт. Образ «Я-понтенциального», «Я в будущем», навеянный массмедиа, зачастую приходит в кричащее противоречие с суровыми буднями. Хочется подростку держать фасон, хоть на йоту приблизиться к вожделенному, но недосягаемому для подавляющего большинства стандарту престижного потребления. Мешает одно маленькое «но» – скромные до аскетизма финансовые возможности родителей. В каждом телеящике виден локоток, да не укусишь. Особенно ярко и болезненно переживают это обстоятельство (понаблюдайте пристрастно) учащиеся средней школы. Как тут не сломаться, как не извериться, не усомниться в высшей справедливости. Отпрыскам богатых родителей и дорога, и почёт, а мне (чем я хуже?) – прозябание. Кто-то ожесточается сердцем на родителей (дескать, угораздило же появиться на свет в бедной семье), закатывает скандал за скандалом, требует «отступных». Кто-то, любя родителей, понимая, как им трудно, начинает ненавидеть весь мир. Те и другие убеждены – все врут, всё не так, всё плохо, нет справедливости. Кто-то бежит от действительности, меняя её на эрзацы. Кто-то оттачивает клыки, готовясь в «естественном отборе» сыграть роль хищника. А в ком-то, будто не от мира сего, взрастает человек с неистребимой тягой жить по совести. «Дух дышит, где хочет…» Согласитесь, трудно предугадать, даже гипотетически предположить, что думает тот или иной подросток о справедливости. «Личность – совокупность общественных отношений, в которые включён индивид». Не спорим. Лишь отрицаем редукцию человека до механизма, линейную, однозначную детерминацию человеческого сознания социальной средой. Всё сложнее, полифоничнее. Слишком много привходящих переменных, факторов влияния. Да и сама социальная ситуация развития в эпохи тектонических кризисных сдвигов-перемен горяча и текуча, как магма, нестабильна и пестра. Каким боком повернётся к конкретному ребёнку? Какой отпечаток на нем оставит ? Поди разберись. Остаётся одно – превратиться в добросовестного наблюдателя, фиксировать эмпирику. Сначала «разговорить», а потом внимательно слушать высказывания подростков на интересующую тему. Так мы и поступили. Взяли на вооружение простенькую анкету («Какого человека ты считаешь справедливым? Чем справедливый человек отличается от несправедливого? Что такое справедливость?»), провели соответствующие беседы с группой подростков, доверяющих нам. Понятно, что при таком скромном инструментарии можно вести речь лишь о «зарисовках с натуры». На большее и не претендуем, но тем не менее набросок-эскиз получить удалось. Вот он, перед вами. 1. Представления детей 10–12 лет о справедливости столь разнятся между собой, так недиалектически противоречат друг другу, пребывают в таком диффузно-неопределённом состоянии, что иначе как путаница, хаос их совокупность, пожалуй, не охарактеризуешь. Это обстоятельство, поймите правильно, отнюдь не отменяет наличия достаточно логичных, последовательных, красивых, и, самое главное, как-то связанных с опытом предков определений у некоторых наших респондентов. Но вот в целом, общие признаки справедливости, общие хотя бы для относительного большинства детей, почти не просматриваются. Симптоматично, тревожно, но никакого консенсуса, даже намёков на сходное толкование системообразующего, исторически стержневого для нашего общества понятия – справедливость – в подростковой среде нет и в помине. Это не отсутствие единомыслия, не пресловутый плюрализм мнений, диалогичность восприятия, это именно «тень на плетень», путаница, тупики, раздрай, хаос. То, что могло бы стать объединяющим – разъединяет. То, что могло бы служить ориентиром – дезориентирует. То, что светило бы маяком – зыбко мерцает в ночи, как огни «Летучего голландца», влекущие в пучину или на скалы. 2. До 10% детей (из хороших московских школ) и вовсе, «слышали такое слово», а сказать, что под ним понимают, не в состоянии. 3. Не менее половины младших подростков оказались неспособными к сколь-нибудь теоретическому анализу проблемы. Для них справедливость всегда конкретный, единичный случай из жизни, сценка из памяти, конгломерат, беспорядочное нагромождение «примеров на заданную тему» («Сосед занял у отца денег, обещал отдать. Срок прошёл, а сосед и не думает деньги возвращать. Это несправедливо». «Я подружке секрет рассказала, а она всем разнесла. Справедливые люди чужих секретов не выбалтывают кому попало»). Да, в подобных примерах что-то есть, угадываются порой некоторые значимые признаки справедливости, но внимание подростков скользит мимо основного, фиксируется на случайностях и мелочах. Пелена фактического, фактуры «застит глаза» юным мыслителям. Такие дети рассуждают от частного к частному минуя общее, черты справедливости, доступные им, живут как бы сами по себе, изолированно друг от друга, между выделенными признаками нет соподчинения, нет иерархии. Рефлексия минимальна, ребёнок не отдаёт себе отчёта, почему тот или иной пример иллюстрирует в его сознании слово «справедливость», не выходит за рамки наглядно-образного мышления в область осознанных обобщений и абстракций. 4. Всё-таки 30% детей к младшему подростковому возрасту, по нашим наблюдениям, задействуют дедуктивные и индуктивные методы мышления, движутся в своём интеллектуальном поиске по спирали, от частного к общему и от общего к частному. Разумеется, мы всячески стимулировали, всемерно поддерживали каждую попытку доискаться до сути, старались работать в «зоне ближайшего развития» собеседников. По понятным причинам не можем познакомить вас со стенограммами диалогов, ограничимся собственной интерпретацией наиболее типичных и, напротив, оригинальных представлений современных подростков о справедливости. До 5–7% детей понимают справедливость как равенство, точнее, уравнительность в распределении и пользовании какими-либо материальными благами («Справедливость, когда делят всё справедливо, поровну»). Своего рода вариантом такого «уравнительного» подхода служит достаточно редко теперь встречающееся, социально ориентированное видение справедливости. Как оказалось, среди подростков есть свои «левые» и даже «ультралевые» («Справедливость – чтобы не было слишком богатых и слишком бедных. Надо заставить богатых с бедными делиться»). Позиция примерно 10% испытуемых гораздо менее радикальна, хотя и они рассматривают справедливость, не отдавая, впрочем, в этом отчёта, в политэкономическом и социальном аспектах. Подростки из этой группы во многом стихийно, но вполне правомерно соотносят понятия «справедливость» и «труд». Если говорить ещё более определённо, справедливость воспринимается преимущественно как справедливая оплата труда, оплата по труду, получение своей доли общественного пирога в соответствии с реальными трудовыми затратами («Справедливость, когда платят столько, сколько человек действительно заработал, не больше и не меньше». «Кто учился много, кто талантливый, кто с утра до ночи на работе, тот должен много денег получать, это справедливо»). Устойчиво представлена в среде подростков прослойка детей с зачаточными, а иногда (редко) и более продвинутыми формами правосознания. Эти респонденты склонны расценивать справедливость как нечто связанное с понятиями «правило» и «закон», точнее, как безукоснительное следование человеком нормам морали, правилам общежития и особенно фиксированным документально законам и распоряжениям. Правда, закон, к сожалению, понимается как внешняя для человека сила. Справедливый человек – человек, добровольно-принудительно подчинившийся внешнему, социальному цензору (напоминает «сверх-Я» по Фрейду), человек, не преступающий закон даже когда ему очень хочется («Справедливый человек – всегда делает всё по закону. Законы, их ведь не дураки пишут. В законах всё указано. Бери и делай, как написано. Тогда все скажут, да и ты на самом деле будешь справедливым»). Поистине прекрасное заблуждение! («Справедливость – это когда судят по закону. Судья должен быть справедливым, наказывать и миловать не сам по себе, а как указано в законах. Люди тоже должны законы знать, чтобы их соблюдать, тогда всё и будет по справедливости».) Благородные идеи эпохи Просвещения. Подростковыми бы устами да мёд пить. Екатерина II по закону в день издавала в первые годы царствования, надеялась таким образом жизнь подданных упорядочить, разнообразные «мерзость и неустроения искоренить». А сколько копий вокруг законотворчества, «отсутствия законов», законов хороших и плохих и сейчас на телевидении, радио, в газетах ломается. Тема «форматная», модная. Подростки смотрят, слушают, на законы уповают, на несовершенство законов земную несправедливость списывают, так проще, ответственности меньше. Несколько подростков (главным образом, девочки) ассоциируют справедливость с благотворительностью. Представляется, что подобные ассоциации сложились также не без серьёзного влияния массмедиа («Справедливость – беспризорным детям, инвалидам, бомжам устраивают благотворительные обеды, как-то заботятся, ночлежки строят. Если есть деньги, надо часть жертвовать тем, у кого нет. Я, когда вырасту, буду сама зарабатывать, часть денег на специальный счёт перечислю. Справедливость – это благотворительность, помощь беднякам и старым людям»). «На безрыбье и рак – щука». Хорошо хоть так. В противовес существует и эгоцентричное, узко эгоистичное восприятие справедливости, под нехитрым до безобразия, старым как мир девизом – «справедливость, когда всё для меня, после нас хоть потоп» («Справедливость – когда у меня лично всё хорошо, меня никто не обижает, есть деньги, все мои родственники, ну хотя бы близкие, не болеют, есть работа, есть один ребёнок и богатый муж»). Удивительно, но, несмотря на все старания «воспитателей» последних лет, подобные мотивы не стали пока преобладающими, их разделяет около 20% опрошенных. Далее по убывающей. Справедливость как «справедливая война» против оккупантов, против тех, «кто на твою землю напал, пришёл, чтобы всё разрушить». Даже примеры соответствующие приводили – Великая Отечественная, Ирак, война с террором. Мы зафиксировали 3 таких ответа. Один мальчик, говоря о войне, борьбе, столкновении, имел в виду войну как понятие религиозное, метафизическое, мировоззренческое – войну света и тьмы, добра и зла. По его мнению, «справедливость заключается в том, что добро всегда в конце концов одержит победу», в неизбежности торжества добра. Ещё одна девочка также противопоставила единство добра и справедливости злу. В её рассуждениях явственно звучала идея воздаяния по заслугам («Справедливость – когда каждый человек получает то, что заслуживает, по делам своим. Справедливо, что тот, кто делает добро, в ответ получает от судьбы, от людей, от Бога, я не знаю точно от кого, добро, счастье, радость, а кто творит зло, в ответ должен получить всё плохое. Иногда кажется, что в жизни всё наоборот происходит, но это только кажется. Каждый рано или поздно всё равно своё получит, это и есть справедливость»). Один ответ – «Справедливость это Бог». Один ответ – «Справедливость – когда человек живёт по правде и по совести». Цель и основные направления дискуссии «Не в силе Бог, а в правде». Историю России «можно читать как жития святых». От её трагической мощи захватывает дух. Как может народ, создавший великое в пространствах и веках государство, самобытную – не Запад, не Восток, уникальную культуру, народ, столько раз срывающийся в пучину исторического небытия и восстающий как Феникс из пепла, не иметь ключевой, не столько умом, сколько всем существом своим постигаемой идеи, не быть народом идеократическим? Взыскание справедливости! В исступлённой вере, в мессианских порывах, в «бессмысленных и беспощадных» бунтах, во мраке тотального нигилизма, в горячечно-лихом угаре разгула и греха, в аскезе монашеского скита, в непрестанном маятниковом движении из крайности в крайность, минуя компромиссы, в мерной поступи империи, в беззаветном мужестве на полях сражений, в извечной тоске по абсолюту, в вечной неудовлетворённости тем, что есть, в грандиозных экспериментах по строительству рая на земле… Форм много, идея одно – взыскание справедливости! Та справедливость, о которой мы поведём беседу с подростками, смеётся над любыми ухищрениями самого изощрённого ума, над любыми попытками поймать её в силки формальной ли, диалектической ли логики. «Разум – подлец, оправдает что угодно» (Ф.М. Достоевский). Справедливость несоизмеримо выше разума. Она – вера. Она – любовь. Она – страсть. Она – интуиция. Она – тайна. Она – жизнь. И. Кант утверждал: «Моральный закон не подчиняется логике». Справедливость – категория этическая, не предполагающая, в отличие от категорий логических, разделения всего сущего на субъект и объект. В справедливости выражается непосредственное переживание человеком своего «бытия-в-мире». В подростковом возрасте мы начинаем видеть и ненавидеть любую несправедливость. Или (верим, что человек по натуре добр), ломая себя, приспосабливаться к ней, скрываясь от глупых сомнений за стеной удобных резонов. Современный человек всегда куда-то спешит, живёт чужим умом, позволяет манипулировать собой, стремясь к покою обывательского счастья, предпочитает вверять решение главного вопроса «что я ДОЛЖЕН делать?» в нечистые руки «инквизитора». «…"Соблазн хлебами" есть лейтмотив эпох исторического декаданса» (Н. Устрялов). Но вот загвоздка. Чем полнее насыщается этот всепоглощающий соблазн, тем «дальше прельщённые от подлинной удовлетворённости». В этих условиях сама постановка любой этической (от греч. ethikos – касающийся нравственности) проблемы, особенно проблемы справедливости в кругу подростков представляется самоценной. А решение проблемы… Что ж, пусть ваши наивные, пока ещё неопытные собеседники в максималистской гордыне юности замахнутся на окончательное решение. Подтолкните их к этому шагу. Пусть шагают с разных сторон, пусть видят разные стороны справедливости. Вы можете говорить о справедливости в платоновском смысле, как сумме всех добродетелей вообще. Вы можете говорить о справедливости как высшей ценности, без которой все другие просто бы исчезли. Вы можете говорить о справедливости как мере воздаяния за добро и зло, непреложном законе божественного или земного, материального происхождения, по которому сотворенное однажды зло обязательно обернётся злом ещё большим, полученным в ответ, а добро непременно прирастёт добром. Вы можете говорить о справедливости как метафизической битве добра и зла, финал которой предопределён – торжество добра. Вы можете говорить о справедливости как мечте о должном порядке взаимоотношений между людьми, мечте об обществе, где человек человеку – брат, где «свободное развитие каждого есть условие свободного развития всех». Вы можете говорить о справедливости, как её понимал выдающийся русский философ В.С. Соловьёв (так называемое «отрицательное правило альтруизма») – «не делай другому ничего такого, чего не хочешь получить от других» – это и есть «правило справедливости». (Второе, «положительное правило» – «делай окружающим все то, что сам хотел бы от других» Соловьев назвал «правилом милосердия».) Вы можете говорить о справедливости «автономной», нравственных правилах, устанавливаемых для себя самим человеком. Вы можете говорить о справедливости «гетерономной» (от греч. heteros – иной и nomos – закон), источник которой вне субъекта – в Боге, государстве, моральных нормах. О том, как менялось понимание справедливости на разных этапах развития человеческого общества. О справедливости как юридическом понятии, подразумевающем полное соответствие нашей жизни духу и букве закона. Наконец, главное, о справедливости как жизни по правде, жизни по совести, жизни во благо людей. О справедливости, что выше свободы, что поднимается над эгоизмом, преодолевает его любовью. Вы можете говорить о справедливости как выборе человеком в ряду жизненных ценностей тех нравственных ориентиров, которые требуют от человека максимального напряжения сил, максимальной самоотверженности. Помочь подростку самоопределиться относительно центральной этической категории; упорядочить смыслы, связанные со словом «справедливость»; генерализировать признаки этого понятия; вписать справедливость в систему других основных ценностных категорий, прежде всего таких, как совесть и правда; попробовать вместе с собеседниками сконструировать различные дефиниции справедливости и тут же, сквозь призму таких «доморощенных» определений взглянуть на окружающий мир; разочароваться в собственных интеллектуальных открытиях, обнаружить неполноту, изъяны имеющихся, наличных точек зрения; тем самым получить стимул к дальнейшим размышлениям о справедливости; познакомить с культурным пониманием справедливости, выработанным в философии, искусстве, религии; убедиться, что справедливость постигается не только разумом, но всей душою и всё равно остаётся вечной загадкой, вечной тайной – вот далеко не полный перечень целей нашего диалога и одновременно общий алгоритм организации беседы. Предложенная вашему вниманию общая модель проведения занятия требует конкретизации. Поэтому необходимо познакомить вас с одним из возможных продуктивных примеров воплощения этой, пока ещё чисто умозрительной схемы в последовательность практических действий. 1. Постановка проблемы. В результате конвенции (договора, соглашения) подростками должен быть сформулирован и принят к обсуждению серьёзнейший, чрезвычайно глубокий и содержательный вопрос: «Что есть справедливость?», «Что такое справедливость?» Этапами, предшествующими созданию соответствующей проблемной ситуации, служат: чтение заведомо легковесной, провокационно ироничной истории; критика или апологетика главного героя. Уверен, не все ваши собеседники согласятся с бахвальством Серёжи («Какой же я справедливый»), попробуют аргументированно оспорить это категоричное заявление. Может, найдутся и защитники. В общем, начало диалога посвятите оценке поведения проголодавшегося мальчика. Не торопитесь осуждать, лучше попытайтесь реконструировать его логику, поищите оправдывающие доводы. («Серёжа по одному кусочку от всех булочек откусил, всем поровну досталось, разве Серёжу нельзя считать справедливым»). Вам остаётся ждать момента, когда, взвешивая поступок главного героя, ваши собеседники как бы вдруг забудут и о Серёже, и о его проступке, и на авансцену диалога выйдет другая проблема – проблема справедливости («Вот мы думаем, справедливо Серёжа поступил или нет, но чтобы решить, надо понять, что такое справедливость»). Хорошо, если подобное умозаключение сделаете не вы, а дети. 2. Выявление представлений подростков о справедливости. Если прямой вопрос «Что такое справедливость?» покажется вашим собеседникам слишком абстрактным и сложным, снизьте планку наводящими вопросами попроще («Какого человека можно назвать справедливым?», «Сталкивались ли вы с несправедливостью?», «Чем справедливый человек отличается от несправедливого?» и т. д.). Наберите побольше «фактуры», живых примеров, признаков исследуемого понятия. 3. Теперь, прибегнув к конструктивной майевтике, направьте детей на сравнение, обобщение сказанного, попытайтесь прийти к некоему синтетическому, компилятивному определению справедливости, а ещё лучше, нескольким определениям. 4. Самая интересная и значимая с воспитательной точки зрения часть беседы – применение созданных совместно определений к анализу различных аспектов нашей реальной жизни. Ваши определения справедливости должны подвергнуться всестороннему испытанию на прочность. Обязательно обнаружатся «узкие места», несовершенство взглядов, что настоятельно потребует уточнения исходных посылок и предположений. Двигаясь в этой логике, вы задействуете потенциал ещё одного сократического метода организации диалога – деструктивной майевтики. 5. Не забудьте поговорить о функциях и источнике происхождения справедливости. Как правило, единомыслия по этим вопросам среди подростков нет, есть пространство для раздумий и согласования позиций. 6. Особую мировоззренческую остроту диалогу придаст финальный агон (спор). Спровоцируйте его вопросом – чего больше в мире, справедливости или несправедливости? Дайте возможность высказаться всем участникам беседы, сами не оставайтесь равнодушно-безучастными. 7. По ходу диалога обязательно «всплывут» понятия правда, эгоизм, добро, зло и другие – создавайте условия для соотнесения этих понятий с исследуемым – справедливость. |