doska2.jpg



Яндекс.Метрика
Традиционное обучение Апологетика традиционного обучения (книга) Глава 9. Либерально-постмодернистский империализм психозойской эры: обучение и воспитание – зона подавленного развития - 9.10. Как учат в массовой школе
Глава 9. Либерально-постмодернистский империализм психозойской эры: обучение и воспитание – зона подавленного развития - 9.10. Как учат в массовой школе
Индекс материала
Глава 9. Либерально-постмодернистский империализм психозойской эры: обучение и воспитание – зона подавленного развития
9.1. Социальный заказ к «новой школе»: преодоление человека
9.2. Социальная сфера, образование: поворот к расчеловечиванию
9.3. Технологии расчеловечивания: превратить традицию в служанку
9.4. Технологии расчеловечивания: «различные образовательные траектории», «два мира – два детства»
9.5. Элитная школа
9.6. Как учат в настоящей элитной школе
9.7. Как воспитывают в настоящей элитной школе
9.8. Массовая школа (социологический аспект)
9.9. Социальный смысл массовой школы
9.10. Как учат в массовой школе
9.11. Воспитание в массовой школе (вместо заключения)
Все страницы

9.10. Как учат  в массовой школе

Говоря о философско-мировоззренческих и аксиологических моментах функционирования массовой школы, о постчеловеке как «портрете» её выпускника, о социальном смысле и социологических аспектах «школы империалистического будущего», я уже с достаточной степенью полноты ответил на вопрос о том, как учат в массовой школе. Осталось наполнить ходульную общую схему узнаваемыми деталями, насытить конкретикой, вписать в актуальный контекст.

Итак, в массовой школе человек перезагружается и становится постчеловеком, «благодаря» таким факторам, как:

1. «Образование-лайт», при котором вся мощь образовательных технологий фокусируется и направляется на подрыв несущих столпов интеллекта.

Прежде всего – способности к теоретическому мышлению (умению  выявлять существенные и необходимые связи и отношения – закономерности, ориентироваться по содержательным, существенным связям и отношениям). Затем  –  способности строить диалектически противоречивую, но целостную и когерентную картину мира. Кроме того, высокоточное социально-психологическое оружие в виде «современных образовательных технологий» убивает творчество, уничтожает тончайшие механизмы инсайта, крепко-накрепко закупоривает интуицию.

Отдельными пунктами образовательной «программы» выступают: ликвидация «логики здравого смысла»; минимизация контактов учеников с кладезями народного опыта (мифы, сказки, пословицы, фольклор и т.д.); порча и повреждения инструментов рефлексивного и критического мышления (постчеловек легковерен, внушаем, пользуется готовыми результатами мыслительной деятельности, не обращая должного внимания на  процедуры мышления);

2. Информационный дефолт и злостное, вредительское игнорирование возрастных психологических особенностей детей.

Учебный материал должен быть соразмерным и пропорциональным когнитивному и личностному потенциалу ученика, человекосообразным. Шутки с запасом прочности плохи. Зачем же искушать судьбу?

Если электрический прибор подключить к слишком мощному источнику – прибор выйдет из строя, сгорит. Нечто подобное происходит и с нашими детьми.

В старшем, а то и среднем дошкольном возрасте ребёнка вместо игровой деятельности погружают в учебную, сажают за парту. На несозревшую, неподготовленную, хрупкую психику обрушивается «девятый вал» информации. Путём различных ухищрений провоцируется запрос на информацию,  ребёнок «мотивируется» к получению всё новых и новых «порций» учебного материала.

Искусственно спровоцированный, инспирируемый модными «педагогами раннего развития» «информационный голод» немедленно утоляется, дитя пичкают фактами, сведениями, теориями. На каком-то этапе срабатывают защитные механизмы психики, информация перестаёт восприниматься, отторгается. Вот откуда берутся уставшие, с потухшим взглядом, «маленькие старички», первоклассники, не желающие учиться, равнодушные, апатичные, безвольные.  Или, напротив, «неуправляемые», агрессивные, «расторможенные» дети.  И.П. Павлов предупреждал, «даже сильную голову можно сломать», предъявив непосильную нагрузку. Погоня за ранним развитием «ломает головы» и психику дошкольников. А нам всё нипочём. Мы с упорством, достойным лучшего применения, в упор не видим, что:

-  сами виноваты, каждая ведущая деятельность самоценна, должна быть прожита, пережита ребёнком;

-  вне игры не сложатся важнейшие психические новообразования (внутренний план действий, воображение и т.д.);

-  систематическое обучение требует определённого уровня личностного развития (произвольность, широкие познавательные мотивы, самоконтроль и т.д.);

-  нельзя насиловать детскую психику акселерацией, «ускорением» без «торможения»;

-  преступно  врубать форсаж  развития в угоду амбициям взрослых, навязываемым им стереотипам.

Серьёзный анализ причин школьной дезадаптации и неуспеваемости подменяется пустопорожними выдумками о детях-индиго.

Дальше – больше. В «школьные годы чудесные» количество информации нарастает лавинообразно. Да, мы живём в информационном обществе, происходит информационный бум, информационный взрыв, ежедневно регистрируются миллионы сайтов, количество «оцифрованной» информации удваивается каждые пять-семь лет. Даже термин специальный появился – «информационный сёрфинг», получатель-адресат информации будто скользит по волнам, на доске-сознании. Остановился, захотел в чём-то поглубже разобраться – потонул, камнем на дно канул.

Вот и бежим, от века отстать боимся, по верхушкам скачем, верхогляды. Информации – море разливанное. Её подача становится всё более напористой и агрессивной («захват аудитории, соперничество самих «захватчиков»), все каналы задействованы, все органы чувств взбудоражены.  И никуда от этого информационного беспредела не спрятаться, не скрыться. Рано или поздно порог преодолевается, точка  бифуркации оказывается пройденной, в глазах ученика информация обесценивается (дефолт информации). Руки опускаются.

Погребённый, раздавленный чудовищными мегабитами информации человек – жалкое зрелище. Происходит интеллектуальное и эмоциональное выгорание. Воспринимается только «развлекалово»: компьютерные стрелялки-догонялки, бульварное чтиво, эротика, ничего не значащий, тупой трёп. Серьёзное, увлечённое занятие чем-либо считается уделом «лузеров» и «ботаников», а «реальная» «продвинутая» молодёжь предпочитает «не париться»;

3. Предоставление логически плохо соотнесённой, недостоверной, противоречивой, «запутанной» информации.

Поймите правильно, я ни в коем случае не ратую за жёсткое ограничение учебных нагрузок, искренне считаю, что человек наделён почти безграничными возможностями. Надо только правильно их использовать. Раньше, в советское время, целые институты работали над отбором материала, созданием учебных курсов.

Отдельные предметы выстраивались последовательно, логично, когерентно. Учебные программы были, если угодно, унитарными, исходящими из одних постулатов, взаимодополняющими, безоговорочно подчиняющимися «федеральному центру», отвечающими требованиям целостности и системности. Содержание образования покоилось на нескольких ключевых, системообразующих константах. Поняв, схватив закономерности, ученик получал путеводную нить, позволяющую уверенно ориентироваться в самых сложных лабиринтах и хитросплетениях.

Поясню свою мысль двумя иллюстрациями. При обучении истории учащийся  знакомился с линейной марксистской моделью (пять общественно экономических формаций), экономическим детерминизмом (экономический базис, характер собственности на средства производства определяют надстройку), классовым подходом и т.д. Уяснив марксистские постулаты, вникнув в детали, разобравшись до конца, глубоко в существе марксистской интерпретации истории, обучаемый обретал собственный «голос», логичную, твёрдую позицию, ясный «взгляд» на историю… Вооружившись марксистской методологией, ученик мог уже самостоятельно применять её как инструмент познания истории, самостоятельно делать выводы, «нанизывать» на имеющийся стержень всё новые факты, распространять постигнутые закономерности на неизученные периоды.

Подготовка студента-психолога в советском ВУЗе: теория деятельности, культурно-историческая концепция становления высших психических функций, выдержанный в классическом духе (за образец взяты учебники точных наук, с их классификациями, терминологической базой)  учебник по общей психологии С.Л. Рубинштейна. Студент чувствовал почву под ногами. Академический багаж (широта и системность) держал на плаву в любых ситуациях, позволял понять, присвоить и на равных вести диалог с зарубежными концепциями (фрейдизм, женевская школа генетической психологии, бихевиоризм, гештальтпсихология и т.д.).

Оба примера объединяет один принцип: начни с освоения азов, от простого к сложному. Досконально, скрупулёзно изучи тот или иной подход, научись логично рассуждать, организовывать, конструировать материал в рамках единственного объяснительного принципа, осуществлять абстрактную концептуализацию материала в рамках одной  «корневой» парадигмы.  И лишь затем, пожалуйста, сколько угодно, экстраполируй, соотноси, сравнивай, познавай иные точки зрения в их диалектическом столкновении, в борьбе, во взаимодействии.

А что же современная школа? Будто с цепи сорвалась. «Запутывание банальных проблем и превращение действительно сложных и важных вопросов в банальности» (А. Зиновьев). «Беспорядок ума» (Ф.М. Достоевский), «неряшливость и неопрятность мысли» уже не считаются недостатком, это, дескать, такой «когнитивный стиль».  Элективные курсы вместо классических дисциплин. Математика, физика, химия, дисциплины, «что ум в порядок приводят», постоянно «облегчаются», редуцируются, на задворки вытесняются. То, что раньше изучалось в школе, теперь и для института слишком сложным полагают. Классические строгие предметы и полноценные уроки размениваются на модули, игры, тренинги, конференции, «мозговые штурмы».

Профильное обучение, когда ещё общетеоретической базы не создано. Примат «компетенций» над «знаниями» (будто для компетентности знания излишни). Узость вместо широты, сиюминутность вместо долгосрочности, конъюнктура вместо научного прогноза,  коридор – вместо веера возможностей. «Американская система образования фактически полностью умерла, поскольку утратила фундаментальный характер» (Билл Гейтс).

Новые предметы и «комплексный», «междисциплинарный подход». «Деятельность по проектированию метанавыков», когда и до обычных-то, самых элементарных навыков –  как до Луны. От «новых» учебников волосы на голове дыбом встают, полуграмотные, постоянно меняются. Кругом компиляция, надёргают кусков, соберут с бору по сосенке. Тут и у опытного, взрослого педагога «крыша поедет», что уж о ребёнке говорить.

А сейчас ещё и разработка программ курсов спущена на уровень отдельных школ, ложится на плечи учителя. Да непосильна такая ноша одному человеку, школьному методобъединению. Запрограммирован и гарантирован ещё один виток снижения уровня образования.

Не в том беда, что информации много, а в том, что она представлена учащимся бессистемно, неупорядоченно,  в виде хаоса фактов, алогичного месива.  Порой создаётся впечатление, что те, кто по роду своей деятельности должны освещать, разъяснять, растолковывать, нарочно или, может быть, по профнепригодности наводят тень на плетень, выпускают чернильное облако, запутывают, сбивают с толку, уводят в сторону… Это касается и массовой школы, и газет, и телевидения. «Клиповый принцип» информирования (в том числе и обучения), «сборная солянка» ингредиентов, ужасный язык презентации, выискивание и концентрация внимания на формальных, случайных, ситуативных связях с неизбежностью приводит к самым плачевным результатам. «Клиповое» информирование оборачивается «пазловым», «фрагментарным», «мозаичным сознанием», сознанием беспомощным, лишённым «рычага» логики,  системности и глубины;

4. Засилье виртуала и субъективности, агностицизма (мир непознаваем) и релятивизма (всё относительно, все точки зрения имеют право на существование, что лучше, что хуже – «бог весть»).

Компьютерные модели, телекоммуникационные технологии, безудержные мыслительные эксперименты и проекции. Всё это «палка о двух концах». Виртуальный, пленительный райский сад оказывается ловушкой, маскирует зиндан, оборачивается пленом-зависимостью, из которого не выбраться. Вот и витаем в облаках. Из пустого в порожнее переливаем, в ступе воду толчём.

Казалось, весь мир перед учеником… За секунду «оказаться в любой точке», «увидеть своими глазами». Не счесть визгов-восторгов по этому поводу. Да вот незадача. Дитя поколения пепси и интернета всё чаще видится каким-то пугающе неадекватным в самых простых, житейских делах. Неинформированным о том, что происходит буквально под носом. Какие-то малахольные дети пошли, жизни не знающие «зачарованные» странники (был везде, слышал обо всём, только вот ничего не помню и ничего не умею, сплю, грежу наяву).

А ещё – стирается грань между объективным и субъективным, картинка подменяет собою реальность, становится важнее реальности, и психика адаптируется к такой ситуации. Школа не учит вычленять реальные проблемы и угрозы из общего «потока бытия». Предметом размышления становятся пустышки, информационные поводы, вброшенные в массовое сознание с целью манипуляции.

Сознание ребят задерживается, тормозится на мифологической, даже магической стадии (изменение моего субъективного состояния может повлиять на реальные процессы, измени взгляд, и мир изменится). Многократные, зомбирующие повторения «пробивают защитные рубежи сознания»,  навязывают стойкие безотчётные отношения (аттитюды) и установки, не получающие логического объяснения, укореняющиеся в подсознании.

Под прикрытием «спонтанности мышления», «творческого раскрепощения», «интереса к психологии», «активизации скрытых ресурсов сознания» в школу проникают мистика, чертовщина, оккультизм;

5. Масштабная дискредитация и повальный отказ от традиционной классно-урочной системы и объяснительно-иллюстративного метода обучения.

Адепты «новой парадигмы образования» заявляют: «глобализационные процессы, происходящие в современном мире, становятся катализатором трансформации современного образования». Институты ускоренной трансформации образования, вся школьная политика глобализаторов напоминают гигантский блендер, перемалывающий в единообразную массу национально и культурно специфичные, уникальные образовательные миры – традиционные школы, исторически вызревшие внутри тех или иных цивилизационных альтернатив. Призывая «не цепляться за то, что обречено», «отказаться от традиционной школы, как атрибута доиндустриального и индустриального общества», в качестве альтернативы глобализаторы, как всегда, талдычат о «мировом рынке образования», «экспорте и импорте знаний», «едином образовательном пространстве», «ликвидации образовательных границ и образовательной ограниченности», «гибкости, адаптивности, модульности образования», «планетарном экспорте и импорте образовательных услуг» (материалы «Американского форума глобального образования»). Симптоматично, что необходимость отказа от традиционного обучения обосновывается не столько психолого-педагогическими доводами и аргументами, сколько пресловутой «политической целесообразностью», обильно сдобренной здравицами в честь «информационных технологий».

Традиционной парадигме организации учебного процесса века. «Старый друг лучше новых двух». Традиционная система конкурентоспособна, поскольку имманентна, соответствует самому характеру человеческого мышления. Вопреки этому тривиальному, известному каждому педагогу факту, из современной школы изгоняются:

-  слово (объяснение) авторитетного наставника, учителя;

-  повторение и закрепление материала (количество часов на повторение сведено к минимуму, материал просто не успевает уложиться, осмыслиться, войти в долговременную память);

-  упражнение (учебный труд третируется как рутина, но без «труда не выловишь и рыбки из пруда», без отработки на практике, применительно к многообразию конкретных проявлений, понимание ребёнком теоретических связей исключено, прочные и глубокие знания недостижимы);

-  научение, пример, копирование образца (их функция в общепсихологическом, умственном и нравственном становлении ученика минимизируется, недооценивается, замалчивается, вопреки данным психологической науки);

-  нормальная, понятная ребёнку и родителям, выступающая «шкалой измерения» достижений и неудач, мерилом «социального сравнения» система оценок.

Компрометация традиционного подхода реализуется посредством повсеместного ползучего ущемления прав, третирования «старых учителей». Из школьных библиотек изымается «устаревшая» литература. Школьные власти многих стран буквально заходятся в беспамятстве, в ненависти и неприятии традиций;

6. Проталкивание интеллектуального иждивенчества и потребительства, торпедирование способности к самостоятельному мышлению.

Министр образования и науки прямо заявляет – «нам нужны  потребители». Массовая школа готовит «функционально грамотных пользователей», интеллектуальных паразитов, живущих исключительно плодами чужого сознания, при этом в душе презирающих «творцов», иронизирующих над «очкариками». Людей, питающихся дозволенными крохами со стола социальных инженеров и политтехнологов, официальных софистов.

Мы уже отмечали, что для создания технологий будут использованы кадры из «элитных школ», «школ для одарённых детей». А также вывезенные из полуколоний (где обучение ещё не совсем переформатировали по западным образцам) и переманенные из конкурирующих, сохраняющих политико-культурную субъектность государств (экспорт мозгов).

Западные социологи уже говорят об «обвальном понижении интеллекта». Между усвоением алгоритмов использования какой-либо системы и творческим самостоятельным мышлением, включающим: вычленение проблемы, выдвижение альтернатив по её преодолению, отбор перспективных направлений, реализацию венчурных, прорывных предвидений с восполнением недостающих элементов оригинальными и эксклюзивными решениями – лежит дистанция огромного размера. «Мало стало особливых умов», «ныне у всякого ум не свой» (Ф.М. Достоевский). Парадокс: «бесплодного», «бессодержательного», «аутентического», «детского» фантазирования в современной школе более чем достаточно, а вот предметного, острого, как скальпель, приспосабливающего теорию к практике, направленного на решение конкретных задач творческого воображения, в обычной массовой школе, днём с огнём не сыщешь.

Некогда. Надо ответы к ЕГЭ зубрить, готовиться к угадайке, механическому тупому перебору бредовых вариантов ответов, пережёвыванию интеллектуализированной жвачки. И чем шаблоннее, бесхитростней ответ, тем больше шансов получить высокий балл. Какая уж тут самостоятельность;

7. Сознательная политика глобализаторов школы по подрыву волевых компонентов личности учащихся.

«Учение – с увлечением». «Учёба должна приносить радость». Исключить рутину, «они ещё дети».

Фальшивые крокодиловы слёзки проливаем. Миллионов беспризорников,  обездоленных детей, вовлечённых в работорговлю, в наркоманию, в сексиндустрию, в упор не замечаем.  Зато чуть что: требовательный учитель, строгий родитель – гуртом и в розницу становимся на сторону «великовозрастного дитяти», «ограждаем от тоталитарных поползновений». Полная толерантность к лентяям, лодырям, симулянтам. Когда один раз, другой с рук сошло, когда вместо порицания и наказания сочувствие и поощрение – разнузданность переходит в наступление, берёт за горло последних принципиальных и честных педагогов, показывает, «кто в доме хозяин». Вот и плывут по течению безвольные, но, сбившись в стаю, жестокие и беспощадные, «свободные индивидуумы». Плывут, куда направят, «обстоятельства выше нас», «что мы можем сделать». Только чем такая свобода отличается от фатализма раба?

Без воли нельзя сосредоточиться, сконцентрироваться на должном, объективно необходимом. Без воли, самодисциплины, аскезы современный человек «разбрасывается», временем жизни пробрасывается. Лишённый воли, как «перекати поле», гонимое информационными потоками. Воля – скелет души человеческой. Постмодернистская школа специально  «вымывает кальций», вызывает «ломкость костей». Чтобы человек, чего доброго, не поднялся в полный рост, не посмотрел правде в глаза и не отважился на деяние;

8. Нормативно-подушевой принцип финансирования, коммерциализация, насаждение торгашески-коммерческого духа в учебных заведениях, культ денег, а не культ знаний.

Учитель низводится до ординарного клерка, представителя сферы услуг. Директорами школ становятся далёкие от педагогической науки, по большому счёту равнодушные ко всему, кроме прибыли, завхозы, менеджеры-управленцы.

К знаниям относятся, как к товару. Происходит деромантизация труда учителя.  Торгашеский дух, идеология достижения успеха и конкурентоспособности любой ценой убивает товарищество, бескорыстное стремление к знаниям, платоническую любовь к науке, познанию сущностных категорий мироздания. Соревнование между людьми происходит в патологически извращённой форме – конкуренции за получение материальных благ, доступа к вещам престижного потребления, а следовательно, к «имиджам» и «понтам» (главное –  «казаться»).

Сплошное «деловое», «формальное» общение. Бюрократизм такой, что советский бюрократ кажется вольнодумцем. «Выгодная дружба». Протестантская расчетливость и карнегианство проникли во все поры школы, разъели ткань неформальных человеческих отношений. Как говорят американские социологи, «синдром стюардессы» – притворная доброжелательность, наклеенная улыбка, псевдочеловеческая участливость при космически холодном равнодушии.

Меркантильность, сребролюбие, шкурничество несовместимы с духом познания и творчества.  Рыночная школа, где всё покупается и продаётся, где всё «поставлено на бабки», не может вырастить сильного, душевно щедрого, гуманного, сострадательного, жертвенного человека. В свою очередь, деморализованный, лишённый ценностного неба над головой, с изъятыми смыслами, с опошленной мечтой человек, человек с хищническим оскалом волка или блаженной слюнкой принесённой на заклание овцы  – никогда не будет хорошим учеником. «Ученик» – это обязано звучать гордо!  Учёба – это штурм твердынь, преодоление, психическая атака на косность и энтропию бытия!

Кто контролирует мотивационную сферу, тот определяет вектор движения человека (вверх или вниз). Денежно-торгашеская удавка на шее школы обеспечивает нисходящий вектор, падение, дегуманизацию и обезличивание образования, торможение поступательного развития человечества, реакционный поворот вспять.

Отметим ещё один немаловажный факт, коммерциализация коммерциализацией, а доля мирового валового  продукта, направляемого на образование, со второй половины 80-х годов прошлого века неуклонно снижается (данные ООН);

9. Оттеснение профессионального сообщества учителей на далёкую социальную периферию, маргинализация учительства, открытая претензия работодателей, ничего не смыслящих в педагогике, на определение содержания и методов образования.

В последние годы транснациональные корпорации (особенно из «новой», «умной» экономики: медийные, телекоммуникационные, информационные), через своих агентов – продажных чиновников, всё наглее и безапелляционнее хозяйничают в школе, подминают образование под себя, диктуют свои правила и установления.

Доходит до смешного, стандарты образования нового поколения, видите ли, определяют уже не государство, не профессиональное сообщество, не родительская общественность и не «институты гражданского общества» а те, кто платит – денежные тузы, крупный капитал, его клевреты и наймиты. Работодатель, диктующий цели образования. Доверили козлу огород, волку – овчарню.

Стипендии, школы, институты и прочая за наш счёт «благотворительность». Могут ли школы выдержать линию, сохранить хотя бы видимость автономии и самостоятельности? Вопрос в «рыночном обществе» чистогана и тотальной продажности – чисто риторический. Как знать, чего потребуют «бескорыстные» опекуны завтра? И кто способен дать по рукам зарвавшимся «доброхотам»?