doska10.jpg



Яндекс.Метрика
Традиционное обучение Апологетика традиционного обучения (книга) Глава 1. Что такое традиционное обучение (традиционная педагогика)? - 1.4.5. И уму, и сердцу
Глава 1. Что такое традиционное обучение (традиционная педагогика)? - 1.4.5. И уму, и сердцу
Индекс материала
Глава 1. Что такое традиционное обучение (традиционная педагогика)?
1.1. Что такое традиция?
1.2. Что такое обучение?
1.3. Традиционное обучение: передавать традицию
1.4. Традиционное обучение: постулаты и принципы, характеристика методов
1.4.1. Педагогика авторитета
1.4.2. Любовь и патернализм
1.4.3. Воодушевление, высокие цели
1.4.4. Пример
1.4.5. И уму, и сердцу
1.4.6. Коллектив
1.4.7. Учёба – это труд
1.4.8. Знания
1.4.9. Дисциплина
1.4.10. Повторение
1.4.11. Упражнение
1.4.12. Наглядность
1.4.13. Оценка
1.4.14. Поощрение и наказание
1.4.15. Слово
1.4.16. Природосообразность и практика
1.4.17. План
1.4.19. Дискретность и цикличность
Все страницы
1.4.5. И уму, и сердцу

Традиционная педагогика апеллирует к «светлой стороне души» воспитанника, обращается и к логике и к эмоциям, задействует высшие чувства, не чурается в отдельных случаях суггестии (внушения), но при этом верит в ученика.

Один из организаторов Петербургского педагогического общества, правовед, педагог, историк философии Пётр Григорьевич Редкин (1808–1891) в 1857 г. писал: «Образованность есть состояние человека, приблизившегося по мере возможности к достижению своего конечного предназначения, подчинив ему все цели своей жизни… Истинная образованность обнимает всего человека нераздельно: тело, чувство, ум и волю – и приготовляет его для всех сфер жизни – семейной, государственной и общечеловеческой» [Цит. по: Русская школа. Духовно-нравственные проблемы воспитания, 1996, с. 82]. Настоящий традиционный педагог никогда не удовлетворяется частностями, радикально устремляется к идеалу – к всеединству, синтезу, цельности.

Рассуждая о гносеологических проблемах, о тонкостях проникновения в тайну жизни, русский религиозный философ Иван Александрович Ильин повторил выводы славянофилов о тщете лишь логического познания мира, о необходимости соединить в акте познания все силы человеческой души. Иван Александрович писал: «…только то ведёт к настоящему знанию, что покоится на действительном воспринимающем переживании исследуемого предмета… <> Исследуемый предмет должен быть подлинно представлен в душе исследующего, а не в "сознании" только, где так часто преобладают мёртвые формы и концепции» [Ильин И.А., 1994, с. 7].

В процессе обучения «чужое знание» становится «своим», снимается, присваивается в логической и эмоциональной форме. Знание и отношение к нему зачастую сливается в своеобразный эмоционально-гностический комплекс (особенно в гуманитарных науках). Ученик – не бесчувственный истукан! Настоящий учитель обладает волшебным даром «оживления знания», придания ему яркости, экспрессии; умеет вместе с учениками эмоционально пережить трепетные моменты становления и движения познаваемой реальности. Учитель, неспособный «заразить», увлечь собственным предметом, ещё не достиг вершин мастерства!

Отечественная традиционная школа «провозглашает как обязательное многостороннее, гармоническое воздействие на разум и чувства ученика, воспитание воображения, фантазии, творческих способностей через сопереживание, соразмышление, сотворчество в овладении учебным предметом» [Цит. по: Русская школа…, 1996, с. 108].

«Душа ребёнка не должна быть холодным хранилищем истин. Большой порок, который я стремился предотвратить, – это равнодушие и беспристрастность» [Сухомлинский В.А., 1969, с. 193]. «Только одушевление даёт мысли непобедимую силу» [Ушинский К.Д., 1974, с. 378].

Учить так, чтобы у учеников дух захватывало, чтобы про всё забывали, чтобы в рот смотрели, слово пропустить боялись, со временем не считались. Чтобы уходить не хотели, вопросами засыпали. Чтобы мысли, вызванные к жизни уроком, неотступно сопровождали, уснуть не давали. Чтобы и во сне ученик улыбался – «вот здорово», мощью человеческого разума восторгался, сопричастностью к знанию великому гордился. Урок – катарсис – очищение от суетного, восхищение, каждая клеточка поёт, мурашки по телу. По какому разряду, модернизаторы, оцените такой урок? Каким тестом его «эффективность» измерите?

Избавить от угнетающих аффектов, побудить интерес к прекрасному. Внушить ученику – упорным трудом можно преодолеть все преграды. Владимир Михайлович Бехтерев писал: «Как бы ни был образован человек, но если его ум не отличается известной гибкостью, если чувства его остались на ступени глубокого эгоизма, если он… лишён воли, то всё его образование с общественной точки зрения останется просто балластом» [Бехтерев В.М., 1986].

«Надо верить в дитя» (Я.А. Коменский). Не снисходить, а восходить к ребёнку. И вместе с тем «доверяй, но проверяй»! «Доверяй, но не распускай»! Рискуя навлечь на себя гнев безудержных либералов, всё же приведу фрагмент из одного весьма «крутого», жёсткого, «реакционного» документа – «Введения» к программам церковноприходских школ 1896 г. Обучая и воспитывая детей, наставник «действует на них не гневом и жестокостью, а ласковостью и страхом, растворёнными любовию; надо приспособляться в своих уроках к силам и понятиям каждого» [Цит. по: Русская школа…, 1996, с. 87]. «Ласковость и страх, растворённые любовию» – только умудрённый жизненным и педагогическим опытом педагог поймёт диалектику, внутреннюю правоту, стать и силу этой «реакционной» формулы! «Доверяй, но проверяй». Имей абсолют, пред которым равны учитель и ученик. Когда сын Андрий Родину, веру и товарищество казацкое предал, Тарас Бульба по-справедливости свой суд свершил, во имя правды.

Следует «переживать и перечувствовать, что преподаёшь», «преподавать оживлённо», «рассказ должен быть одухотворённым», «наставник пусть доверяет ученикам», «ласковым обращением располагает детей к учению», «поощряет любознательность и самодеятельность» (из «Памятки учителю церковноприходских школ», утверждённой Святейшим Синодом в 1896 году) [Цит. по: Русская школа…, 1996, c. 89].

Разные средства к добру ведут. Может, на определённом этапе, и внушение. Да, и суггестия, внушение, дабы отвадить от зла, расчистить авгиевы конюшни, смыть всё наносное, искусственно внедряемое растлителями и недоброжелателями, осуществить санацию сознания. Педагог обязан защитить ребёнка от манипуляций, научить «на чистую воду», на свет Божий манипуляторов вытаскивать, выработать «способность распознавать различные риторические ухищрения и трюки, направленные на маскировку, защиту или наступательное протаскивание в речи идей и оценок, служащих недостойным целям» [Васильева А.Н., 1990, с. 247–248]. Нет, не любое внушение зло. Иногда положительная суггестия становится тем клином, которым выбивает педагог клин суггестии деструктивной, разрушительной.

И всё же главное – доверяй! Смотри на воспитанника с «оптимистической гипотезой», «страшно уважай» (А.С. Макаренко). Не позволяй нос задирать, задаваться, но и не талдычь постоянно о промахах. Исследуй, перебирай, испытывай. Наверняка найдёшь, «на что опереться». Видишь в душе искорку – раздуй, горючего материала подбрось. Актуализируй мечту. Взывай к совести, чувству справедливости. В сотый раз сначала начни. Буди в ночи, кричи. «Гни правильную линию. Не отступать и не сдаваться». И да вознаграждён будет этот труд.